Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— Так мне это и надо. — Хотя думал, что просто банщицы девушки. — Сейчас здесь это обычное дело:

— Если поэт, то это обязательно и поэтесса, как Зинаида Гиппус. А если критик или переводчик, то уж не кто иной, как Щепкина-Куперник.

Любовница-комиссар — так Коллонтай. И они так ему и представились:

— ЩеКа. — И:

— Кали.

— Вы меня уже шокировали тем, что действительно оказались здесь — я думал это шутка — не надо врать дальше, окей?

— Вы американец? — спросила Артистка — Щепкина.

— Надо было сразу так и сказать, — подошла Коллонтай.

— Выведете нас, пожалуйста, отсюда, — сказала Артистка.

— А вы мне что?

— Мы тебя попарим, — сказала Коллонтай.

— Этого недостаточно, — сказал Тро.

— Как тебя звать, кстати?

— Тро, да именно так для друзей. Обе дамы шагнули назад и чуть не упали, споткнувись о скамейку.

— Что такого я сказал? Вам не понравилось мое имя?

— Еще один предатель, — сказала Кали.

— Вы должны сменить имя, — сказала Арт.

— Здесь был уже один Дро, первое, что мы сделаем, когда выйдем отсюда, уничтожим этого предателя.

— Он бежал без нас. Прежде, чем намылиться Тр-й подошел к банщику, сидящему за окошком в отдельной каморке, и спросил:

— Правда ли, что Кали и Арт не могут покинуть эту баню уже примерно месяц? Точнее, он хотел так сделать, но решил еще подумать, прежде чем спрашивать такую чушь, поэтому да, вышел, но уже намыленный.

— Оденьтесь, оденьтесь, — банщик замахал руками, — я с абсолютно голыми клиентами не разговариваю.

— Почему?

— Некультурно. У нас в деревне так не делается. Если уж разговаривать по-человечески, то надо разговаривать всем.

— Разговаривать всем?

— Да, чтобы разговаривать по-человечески, надо раздеваться всем.

— И да: вы что-то хотели спросить?

— Да. Да-а. Да-а-а.

— Что?

— Что-то хотел, но лучше спрошу потом, когда оденусь. Он уже дошел до парной, когда вспомнил, что хотел спросить глупость:

— Можно ли покинуть эту баню, если уже всё — надоело париться? а. И улыбнувшись поднялся по ступенькам парной. А как говорится:

— Тут уже были.

— Простите, леди, но после, после, я парюсь только в одиночестве.

— Здесь правила устанавливаем мы! — мягко рявкнула Арт.

— Да не парься ты? — Кали ударила его под коленки, и Тро присел немного. Она приставила ладони к его голове, и спросила ласково:

— На кого похож?

— Заяц, — сказала Артистка Щепкина.

— Кролик, может быть? — Кали заглянула сбоку.

— А дальше вы скажете, что кролик и заяц вместе образуют слово Коза.

— Неправда, неправда, — защебетала Арт.

— Да, — поддержала ее Кали, — а р-р-р где?

— Ры-ы-ы, — зарычал Тро, и встал не четыре ноги. Одна леди села на него верхом, и слегка повернувшись, похлопала по заднице веником. Другая надела на шею веревку и потащила, как осла вперед.

— Ты понял? — спросила одна.

— Что я… в том смысле, что вы здесь главные? Да, конечно.

— Нет, что мы теперь вместе.

— Куда ты — туда и мы.

— Хочешь оставаться здесь навсегда?

— Нет. Думаю, что нет.

— Тогда пойми: выйти отсюда мы можем только вместе.

— Да, да, конечно, — ответил Банный Заяц, как предложили пока звать его дамы, — я попробую.

— Попробую, что?

— Ну-у, то, что вы просили, естественно.

— Ты что просила? — спросила одна у другой, а другая ответила — А ты?

— Я ничего не просила, и знаешь почему?

— Я никогда ничего не прошу! — ответили они хором.

— Более того, добавила Кали, мы даже не будем тебе приказывать.

— Ты должен до всего додумываться сам, — сказала Арт.

— Но я не понимаю, как?

— Мы будем тебе это Предсказывать! Ключевое слово прозвучало, и Тро согласился на все, кроме Банного Зайца.

— Может быть — Кро?

— А разница? Уж лучше я буду помнить своё родное имя.

В белых с розовым и голубым простынях они сели у самовара у Улуном, тортом и конфетами.

— Я не люблю конфеты, — сказала ЩеКа, — кто это заказал?

— Ты не привозил с собой? — спросила Кали.

— Так нет, я тоже не люблю, — ответил Американец, как про себя он решил попросить их называть его.

— Да банщик, скотина, притащил, — констатировала Арт. И добавила:

— Иди сюда Веник. Мы зовем его Веник, — обратилась она к Американцу.

— Это ты, может быть, зовешь его Веник, а я Тазик, — сказала Ками, и мило, точнее:

— Глупо, — улыбнулась.

— Веник-Тазик! — со смехом крикнул Тро, — подь сюды.

— А ты что здесь надзиратель, чтобы вот так запанибрата разговаривать с нашим банщиком? — спросила Артистка. А Коллонтай добавила:

— Я буду звать его Надзиратель.

— Я согласен. Но по-американски.

— А как по-американски?

— Супер.

— Супер?

— Супер-Супер.

— Он хочет над нами возвыситься.

— Ты хочешь над нами возвыситься, котик?

— Точнее, Кролик?

— Супервайзер здесь я, — раздался голос, как будто с небес, так как люди не видят обслуживающий персонал в упор. И хотя все здесь были инопланетянами, не считая Американца и Пархоменко, а именно он был послан Вильямом Фреем, по партийному псевдониму:

— Ильинский, — сторожить инопланетянок. Хотя никто не считал их инопланетянками, а наоборот. Но этот Старый пень уперся, что:

— Это должны быть Инопланетянки, и… и надо было проверить.

— Нет, вы послушайте, — сказал Супер, — он говорит, что он Супер.

— Так это само собой, — сказала Кали, — он и поставлен сюда за нами наблюдать.

— Вы знали? — спросил Пархоменко с тремя горшочками пельменей в сметанном соусе.

— Я буду с ним драться за право называться Супервайзером.

— Да? — попросила подтверждения Кали, а Арт добавила:

— Хорошо, мы посмотрим. И американец Кро сказал, что знает один прием, который банщик супервайзер не ожидает.

— Давай, покажи, — сказала Кали и по забывчивости проглотила, взяв прямо ложкой, кусок торта граммов на триста. От удивления Пархоменко рассмеялся. Почему? Ну чё-то делать надо, если такое удалось увидеть в первый раз. Америкэн Бой удирал по подносу. Снизу ногой. Пельмени выскочили из своих горшочков — как сказала Кали:

— Видимо, тоже от радости, что стали, наконец, свободны.

— Ложись! — закричал Американец. И банщик лег. Наконец дамы сжалились, и попросили его присоединиться к ним, предварительно также попросив:

— Приготовить всё заново.

— Я был контужен, — сказал Пархоменко, когда сел за стол вместе со всеми своими пельменями.

— Где?

— На поле боя.

— Ты уже показал, как умеешь сражаться, — сказала Арт.

— Да, видимо, я еще боюсь испуга, — сказал банщик.

— Хорошо сказано: боюсь испуга, — резюмировал Америэн Бой. Он взмахнул рукой, пытаясь опять напугать банщика, но Пархоменко неожиданно ее поймал.

— Итс май фиш, — сказал он, и повел руку на перелом. Кро закричал, и сбил головой самовар с кипятком. Он упал прямо на Артистку. Она успела сказать:

— Ты можешь испортить мне лицо, — и выпорхнула прямо из-под струи водопада. Верхний — как прозвал себя сам Тр-й, — даже воскликнул от удивления:

— Это инопланетянка! — И добавил: — Для человека она слишком быстра.

— Он верит в инопланетян, — заржал банщик.

— Ты сам в них веришь больше, чем я, — сказал Американец, и провел банщику левый боковой. Пархоменко перевернулся несколько раз по полу и затих.

— Полный бардак, — сказала Кали, и опять съела свои триста торта.

Но, как говорится:

— Всем хватит — этот торт на три килограмма. Большой, большой!

— Этот банщик не зря учился на Подготовительных Курсах, — сказала Кали, — я приглашу его часа на полтора в парную, чтобы сахарно-шоколадно-масляные поросятки не успели сделать меня коровой.

Окей?

— Нет, нет, — сказал Америкэн Бой. — Давайте сначала займемся Предсказанием, чтобы выйти отсюда.

Не успел Америка вынуть из черного с двумя замками, профессорского портфеля приспособление для Предсказания, как банщик, который едва успел уползти в свое потенциальное убежище — опять вернулся.

— Чё, еще дать? — нагло спросил Америкэн Бой, но дамы на него набросились, что, мол:

— Дай человеку слово сказать. — А другая:

— Я же ему обещалась дать в парной, может он за этим и пришел уже. — Без знака вопроса. Впрочем, я так его редко ставлю. А зачем заниматься тавтологией, если и так всё понятно. Вот если я и сам уже не понимаю:

— Вопрос это или ответ, тогда да:

— Ставлю наугад знак вопроса. — Ну, примерно, как Гегель предсказывает Историю:

— Может, Да, а вдруг и:

— Нет? — Только в виде исключения из правил.

— Кончили? — спросил Пархоменко, — разрешите ошарашить?